Море, вот куда влекёт, там плещет волна.

Это тебе конешно понять трудно коли ты только што когда ручку дёргаеш плески воды слышишь и внимаешь. Ну на то я тебе и даден об тебе думать как бы тебе расширить твой полудибильный кругловзор. А ведь сыздетства ты иную материю держал: помнишь ли, как в осьмом классе чуть ли не весь учебный год проходил в костюмчике матросском, купленном тебе папою в иностранном городе Рим (Лондон)? На переменках отмашку делал флажками, изображая морского семафора? Свисток свистел боцманский и кричал голанскую брань? Забыл должно быть, а то-то весело было! Учитель физиогномики, Тарас Потэйтоу, глядя на выражение лица твоего во время этих твоих выкрутасов, даже как-то обмолвился: «Быть сему патрубку знатным флотоводцем!» Но вот пообносился костюмчик, и появился новый, ковбойский, тот, с бахромками, и заплевал ты тогда всю школу ненавистным всем жевательным табаком (а коли не было жевательного, так, вспомяни, ведь што попало жевал чуть не беломор). То есть измена как есть и наругание принципа.

Только вовонутри-то у тебя с осьмого класса осталось. Ну, не ври себе. Ведь мне жена твоя всё время пишет, дескать, по ночам бредит морем, так и толкует впросонье: море, море, море. Знать, костюмчик-то не износился есчо, так ты, турья башка, достань его с сундучка заветного плесневатого, так одень же на вырост свой, и навёрстывай упадки подростковых мёчт. И начни с малого.

То есть не с малого, как ты недопонял, а как бы начни где есть. Вот у вас там есть водохоронилище. Туда и езжай, но штобы в матросском костюмчике. Жену возьми, и её приодень ну как бы жену моряка, ты знаешь как. То есть пусть курит трупку и материт злое море, ей из одежды того будет достатошно. На море приедете, ялик возьми напрокатку. Ты сам в него залезь, возьми рому, слонины, журнал «Ворчун» и агромадный гарпун. Сам всё время ругайся по-голански, плюй на руки и шевели образок, што тебе на шею насилу навязали. А жена пусть машет платками, курит трупку, плакает и материт злое море. Как только што выйдешь в море, не сможешь её различить из-за горизонта, рома и слонины, так знать ты уже в открытом заплыве. И как тебя отныне звать? Измаил тебя звать. Или Ахав, ты уж попомни. Тогда гарпунь там всё, што шевелит плавником и пытается тебя извести как героя и мореходца. Всё это ложи в ялик, жене привезёш, потом будеш делать морской салат гурманов. И ведь всё удовольствие займёт у тебя ж не больше получаса, а сколько слёзок, проклятий и искреннего морского чуствия снизойдёт! То есть начни по - малому.

А дальше ж тебе ялик станет мал, ты же растёшь как морское молокопитающееся. И вот тебе яхту, ты сядешь на неё, сматеришь всех на память, ну, жена платками помахает, а ты проплывешь только што две мили, и уже исходишь морскою брызгою: «Нет, давайте мне ураганов и цунамь, а то я по этому аквариуму плавать не хочу. Мне надо опасностей и романтических переживаний, штобы бабу спасти, а та баба пиратская дочка штоб, и на меня пусть нападёт цельная флотилия, а я бабу отобью, вроде бы даже полюблю как бы, а она вдруг окажется русалка, то есть у нас не получится никакой половой жизни, у них же там, где у всех всё што надо есть, вроде бы ни хрена нет, а одна икра».

Нет, ты, дорогой мой товарищ, пойми одно, што море – это одна только работа и никаких романтик. И ты не думай даже, што жена, пока ты в море, только и делает, будто за постоянку платками машет на берегу, курит трупки и материт, плача, злое море. Нет, она помашет-помашет день-другой, слёзку утрёт, и пойдёт домой пить оставшийся ром, лишь изредка и чуть искоса поглядывая на твой порнографический портрет, повислый на стене. Вот ежели ты потонешь в пучину, тогда уже трагедия, а так чево переживать? Плавай себе и плавай, бей гарпуном тунца и дельфинчека, вози обратно, салата делай.

И вот ты весь в солёной одёжке, мокрый то есть, с мешком тунца спешишь на поезде в свои Мытищи. И так как-то всё подобралось (это от рома, должно быть), што в электричке с тобою одни солёные моряки едут, и все туда же, в Мытищи то есть, порт семи морей. Ты конешно им свои байки, ну, как ты к примеру споймал морского чорта, а тот тебя в обмен на отпуск зделал половым гигантом сроком на две минуты. Они тебе свои штуки ну к примеру, как гиганский спрут их корабель проглотил а оказалось што внутри него точно такой же мир, как и вовне, с теми же Мытищами и Зырянкою тоже. Так и приедешь на станцию «Весёлый Строитель», а там уже жена платками машет, трупку курит и сосед тут же тебя в астролябию глядит, пытается увидеть твой азимут и склонение по уровню моря. Нажарите тунцов с картошками, ты жене коралл вдаришь, соседу кларнет всучишь (пусть играется, он у тебя агромадного умищу, да я уже). А потом уже как поешьте, как останки рома спочнёте, так начинай своё заунывное морское пенье, дескать, вот, жена не дождалася, и меня теперь на дне моря щекотают водоростли, недоростли и прочие морские звери. Жена опять платками махать, сосед в слёзки, знать, спать пора: приехали знать и надо дачку блюсти, а не какое-то там морское пространствие.