|
Москва, доложу я тебе, Пантеон, агромаднейший
город!
Там тебе и Сретенка, и Пречистенка, и Кирово-Мясницкий проспект, и улица
Кухмистерова, и Люсико-Лисиновская, и цирк есть, и вокзал, и церковь.
То есть есть что глянуть и заснять фотоплёнкою.
Но есть у каждого, кто зачем-то приехал в Москву, такое местечко, где
у него гордо поднимается радость за нашу Родину. Это, как ты уже понял,
но ещё не осмыслил, я тебе толкую про Красную площадь.
Ох как там плохо было при царе то есть в ранешние жуткие времена! Опишу,
только ты сдержись и сильно не негодуй, - это ж давно было. Там мясом
торгуют, а тут со свиным-то рылом лезут в калашный ряд, то есть полная
антисанитарка. Шумно и грязно, вона сивуху необчищенную хлещут из каких-то
ушатов, вона юродивый цепками звякает, как есть обнажённая натура то есть
голенький, и вопит про то, што, дескать, быть Москве пусту! А народ волнуется,
кого-то безо всякого стеснения тошнит, кто-то на себе последнее исподнее
рвёт. Тута вот происходит вещь вполне обноковенная в эти страшные года,
то есть татьба, а по-нашему ст. 158 УК. А вона и вовсе какую-то попадшую
жертву на ремни режут, дескать, гони портмонье с иоахимсталлерами, а тот
им ещё и сопротивленье имеет честь оказывать, то есть опять грязь и неполадки.
Вон Стёпке Разину уже ногу отчикали и принимаются за руку, а тот лежит,
только што вздыхает для порядку. И тут же рядом гулящая, пьяная, но по
своему очень несчастная женщина надрывается: кому бабу, кому бабу надо?
Везде тележки ездют, гуси гогочут свёрнутыми шейками, телёночек «му» пытается
высказать, глядя, как его папой по частям торгуют. Вонь, запустение и
расстройство желудков, вот што была Красная площадь при царе.
Теперь-то, Пантеонушко, всё совсем инаково, то есть чисто и тихо, милицанеры
за каждым ходят и вежливо уговаривают уйти. Даже пальчиком кажут, куда
кому: тому через Варварку, а тому, скажем, по Никольской. Да, от старины
то и осталося, што камушки мостовой. Потому я когда занесёт на эту самую
площадь, прямо падаю и целую эти самые камушки, потомушто история из них
так и прёт. Я и тебе советоваю, только што милицанеров предупреди, а то
они сильно волнуются што бонба и тоже падают, оттого у них мундиры все
грязные и рваные, а сами они почему-то сильно недовольны и грозятся палками.
Ну, ладно, повалялся, впитал от камушков чево тебе не хватало, тогда
вставай, оттряхни телом и сосредоточь свою сознанку. Оглядись по окружности,
и скажешь со слезою в горлушке: сколько ж народу и японцев! Все бегают,
радуются, то есть жизнь, и снимают друг дружку как заведённые. И ты не
отстань, подойди и скажи: меня тоже надо снять, я тоже память хочу восстановить
и освежить, только чуть позже! Обязательно какой-нибудь фотопрепаратор
тут же наведёт на тебя свою трубку и начнёт щёлкать тебя на монументальный
снимок. С японцами тоже снимись, они потом дома гейшам своим будут показывать
и говорить: а это вот простой мытищенский паренёк, но даже он не побрезговал
вместе с нами кричать слово «сыр». С ламою снимись, с обезьянкою презабавной,
со слоником крохотным, с плоской Пугачёвой приобнимитесь, то есть уж ежели
память восстанавливать, штобы альбомов пять памяток осталося.
А потом уж, это конешно святое, иди к домику такому приземистому, на
котором указатель есть из пяти буков: ЛЕНИН. Это знать могилка нашего
гения, или как по старым временам его в народе окликали, «вошь мирового
пролетария». Тогда раньше у могилки всё время ходили парни с ружьями и
ежели кто сунется пьяный или неряшливый, то кричали, дескать, пли! Теперь-то
по нашим то временам у могилки уже никто не ходит, потомушто демократия.
Они теперь ходят по соседнему садику, и то днём побродят а ночью спят.
Раньше-то не до сна им было, потомушто тоталитаризм и застой.
И вот ежели дверца открыта, ты в очередь стань и увидишь в оконцовке
гробик хрустальный, а в нём заместо царевны лежит мужик в пиджаке. Кто-то
тебе начнёт толковать, што он ненастоящий, нет, это неправда его: и мужик
как мужик, только если не бородатая и лысая баба, и пиджак настоящий,
почти не ношеный. Мне-то туда нельзя: как паду на гроб хрустальный, слёз
горьких здержать не в силах, так меня потом пять милицанеров оттаскивают
и тоже, знаешь ли, плакают как дети. Ну а как себя прикажете вести на
могилке близкого и родного всем человечика? Я за то штобы всё по правилам,
то есть с причтом. (Там и другие могилки есть, то есть товарищ Шверник,
товарищ Подгорный и Брежнев товарищ, я его любил, он уж очень добрый был.
Но те похуже, без хрусталя, да это и понятно).
Только ты после не торопись бежать в цирк там или в зоопарк, потомушто
главное под вечер будет. Там же, прямо за стенкою, наш Президент сидит,
думает за нас день-деньской, всё пишет, пишет, и вот под вечер как раз
у него сильно устаёт писальная рука. Тогда он идёт к народу, по ходу тихонько
этую самую руку жамкая другою, то есть самый массаж. И вот выходит он
изо Спасской башенки, простой такой, маленький, лысенький, но добродушный
и очень общительный: ему же там за стенкою разве узнать нашу нужду? И
вот то к одним пристал: дескать, почём нынче лук-порей на Юго-Западе и
нет ли в том экономической диверсии со стороны Юго-Востока? Потом старушку
в инвалидной коляске с бешенной скоростью прокатил по Васильевскому спуску.
Та орёт, дескать, помогите, но видно, што рада как дитя. Так вот ты вылучи
момент такой, и попадись ему на глаза, зделай што-нибудь смешное, то есть
неудержимое хохотание, хотя можно и грустное, то есть стон и рыдания.
Он заметит, посерьёзнеет весь, подойдёт к тебе, и хоть рука у него ещё
вся скрюченная, поздоровается так постепенно, глянет в глаз тебе, и ты
весь обомрёшься: сразу станет тебе, какая на нём лежит ноша и каково ему
там за стенкою. Он конешно спросит, как тебя звать, и уж ты тут не соври,
а говори ему всё как есть. И сколько бы ты ему збивчиво не толковал, пусть
хоть полчаса, он всё будет тебе в глаз глядеть и за руки держать, - вот
такой он человечик!
И только заради того стоило цельный день толкаться на этой самой Красной
площади, фотаться, с милицанерами драться, на мёртвого мужика глядеть,
или ты, пукало огородное, иное размышляешь? Тогда ты есть куричья гузка
и больше ничего. Так и попомни.
Паровоз «Москва – Манила». Пишет вам Гвардей Цытыла.
|