Большой эпиграф № 5.

«В голове сидит собака
Без одежды, босиком,
Смотрит пристально из мрака,
Громко дышит языком.

А вчера их стало двое,
И скажу вам, не шутя:
То как зверь они завоют,
То заплачут, как дитя.

То грызут мосол огромный,
То вылизывают шерсть.
По подсчётам самым скромным
Их, быть может, даже шесть.

Доктор, доктор, это, - лечат?..
Что случилось вдруг со мной?
Не могу по-человечьи
Ни с подругой, ни с женой.

Вырос хвост лохматый, длинный,
И, похоже, неспроста,
Что воняет мерзкой псиной
Из ушей и изо рта».

Тут больной в углу накакал,
И вскричал, в желанье твёрд:
«Доктор, выньте мне собаку,
Вставьте Синди Кроуфорд!»

 

Береги голову, Пантеон, ведь там мозги.

А они штука нежная и ломкая, я видел. То есть ты сегодня ходишь логарифм считаешь и на чистый разум критику наводишь, а завтра сидишь в каморке какой-то и проползающим мимо тараканам придумываешь меткие прозвища. То есть повредить мозг можно очень просто, да он у тебя и спрашивать не станет, сам повредится. Был ты разумный самец с биографиею, а станешь узник мозговой лечильни.

Дадут тебе тельняшку с рейтузами, тапочек сколько попросишь, кроватку определят, чтобы ты там тревожно дремал, да и всё. А тебе и того много будет, потому как мозг поломан, и у тебя, скажем, мания голым на полу валяться и пальцами трёхмерные фигурки изображать. Или вот другая мания, будто ты всех угощаешь отравленными орешками, а под вечер счёт ведёшь, сколько народу перевёл, и хохочешь, как Гитлер, когда он свою овчарку репейником кормил. Или ещё: что ты умеешь в воде дышать, и как только представится случай, ты всем это умело демонстрируешь, пускай даже в тазике, пусть даже в тарелке с супом, что на обед.

Прикрепят тебе врача-мозгоправа, чтобы он тебе вернул правильный контур реальностей. Он и станет тебя всяко лечить, то есть, пример, на пятнышки какие-то даст поглядеть, а потом вопрос: «Чего тебе видно заместо пятнышков?» Ну, ты не будь дурак, ему и растолкуешь: «Вижу, будто мёртвый танкист-калмык девку тащит на сеновал, а девка та (Варварой звать) кричит, что, дескать, у меня жених есть, не дамся, дескать, я честная».

Тут тебе сразу пропишут много всяких пёстреньких табулет и мозговую клизму, чтобы прочистить у тебя разные мыслительные каналы и проходы, которые забились нездоровой кашей бреда.

Конечно, теперь у нас не пушкинские времена, когда, значит, запрут, да на цепь посадят, и сквозь решётку как чучилу дразнить станут. Теперь отношение другое, позитивное то есть весьма. Тебе и лекцийку прочтут, что дурак никому не потребен, что надобно лечить мозг и служить обществу здраво, а не как псих ненормальный. Тебе и музыку поставят, барыню там, или шумел сурово брянский лес, то есть пляши – не хочу! (здесь несколько кривляю душою, ибо кое-где заставляют пляску делать, чтобы член размять и вообще заместо аэробиков) Будешь коробочку клеить из картонок, и за это получать свой маленький куш.

То есть тебе всё зделают, чтобы мозг протрясти и штобы он снова на место встал. Полгодика коробочку поклеишь, и вот ты опять мужской самец, и биографию вспомнишь. Снимут с тебя тельняшек и рейтуз, вернут в чём пришёл, и гуляй, заново логарифм считай.

Но тебе это всё надо? Тебе надо, чтобы тебя там старухи скребками мыли, а ты бы кричал, что в ванне шибко глубоко и что тебя русалка в омут тянет? Тебе надо, чтобы тебя к кроватке привинчивали и электричеством так стукали, что у тебя последний волос дыбом выпадал?

Не надо. И потому блюди голову сейчас, холь её и лелей.
Ты спрашиваешь, как её так зделать? Вот тебе мои советы.

Главно, чтобы не перегреть. То есть солнышка беги, как бедуин какой. Носи мокрые шляпы с широким полем. Отрасти воздушную подушку, чтобы голова градус не взвинчивала. К печке ложись ногами. Придумай такую баню, штобы голова снаружи была.

Не дай себя напрячь сложными раздумьями. Знаю я вас, особенно жена тебе всё шутки шутит, загадки загадывает: «Это какой город, где всё время ищут, где бы помыться?» (Ответ: «Мытиши») Или: «Это какой такой город, где все электриками стали?» (Ответ: «Электросталь») От таковых головомолок у кого хочешь мозг перекосит и начнётся припадок навроде того, когда ты не знал, чем бы в носу ковырнуть и дело дошло аж до ректального градусника для лошадок.

Или вот ты всё, эконом ты негибкий, пьёшь заместо дорогих коньеков и джинсов какую-то мокрую пьяную дурь, каковую закупаешь чуть ли не оптом у той парализованной старушки, что за мосточком. То есть бежишь домой, тряся склянками, и очень довольно кряхтишь, что вот, дескать, опять сыкономил. И вот нахлебаетесь с женой этой дури, исполненной сифушными мослами, щасливые, - будто лоторейку выиграли! А того не понимаешь, что эти мослы делают тебя дурак дураком и вскорости увезут тебя в какой-нибудь там ваш сосновый бор. Потому что случится с тобой горячая белка, то есть выворот сознания наизнанку. Будешь с чёртиками разговаривать или там мания преследования, то есть будешь всех и каждого преследовать, ножиками блистая.

То есть много путей, много дорог ведёт нас к грани, за каковой следует ужасно страшный надлом мозговой функции, то есть нарочно не придумаешь, или, как бы если бы по-нашему, усрация. От всех шишек не убережёшься, целопопик ты наш подмосковный.

Потому тебе лутше всего, ежели ты каждый месяц по недельке полежишь просто так в психолечильне, пусть тебя врачи, то есть доктора, посмотрят в трубочку и зделают ТО, то есть профилактика. То есть им – свой кусочек хлепца, а тебе спокойнее, что не дурак. Там тебе лобковые дольки как надо настроят, чтобы ты стал навсегда добрый. Там тебе улитку подправят и продолговатые мозги. Там тебе гипофиз через нос чем надо смажут и синапсы все прочистят, чтобы нерон с нероном общались без натуги и плохой связи.

Так что ложись, страхолюдик ты общинный, в шестую палатку, и чтобы стал вскоре умён, как Декарт с Демократом как бы вместе взятые.

С тем и кланяюсь с приветом ниже пояса,

Гвардей Цытыла, твой семейный лепила.



предыдущее письмо  
последующее письмо