Классика, вот что надо, чти её, Пантеонушко!

А ты как за книжку, так всякую гадость только: сбегаешь на рынок, у тёток каких-то мягких покетбуков за безценку ухватишь, и ну буквы листать, душу свою засоряя всякой бранной и неприличной словесностью.

Вот у тебя полочка махонькая, и что на ней? Сам приглядись оками непредупреждёнными.

Тут и книжка про борьбу с лобковой вошью, это ладно, эта может каждого настичь, и потому надо знать хитрые приёмчики всякие. Вот ещё про как разбогатеть за две недели, - тоже надо, чтобы мёчты тебя обуревали несбытошные, но весьма приятные.

Ну, а вот эта, откроем на страниции 121 и чтим что? «Наёмный киллер Джон Рэббит, о котором недаром говорили, что у него локти по руки в крови, сжимал в своих грубых ладонях ножик, который тем временем делал своё чёрное дело, мелькая там и сям. Его жертва, Джон Вульф, лишь слабо отбивался арбалетом и громко стенал на судьбу. Лужи крови, плескавшиеся вокруг, ясно говорили о том, что бедняге осталось совсем чуть-чуть. И вдруг внезапно страшный удар тяжёлым тупым предметом обрушился на голову изверга, разом превратив его бритый череп в жалкое подобие омлета. Это был полицейский Джон Хаммер; он спрятал тяжёлый тупой предмет в карман, и сплясал вокруг охладевающего трупа джигу, затем грязно надругался над ним, не забывая тем временем заботливо обрабатывать и перевязывать колотые, резаные и рубленные раны Вульфа: он не доверял врачам скорой медпомощи, считая их всех мясниками, извращенцами и уродами».

А? Ты же, читывая подобную пульпу, совсем свихнёшься в скорости и тоже станешь с тяжелым тупым предметом за гражданами по углам бегать и стучать!

Ладно, возьмём другое что: «…тут его блуждающее жало нашло-таки путь и разомкнула створки пурпурной жемчужницы. «О, нет!» - вскричала Виргиния, впившись ненасытным и долгим поцелуем в уста обеззубевшего Пьетро, - «О, нет, ведь я ещё девственна! Но есть у меня сестра порочно-любовеобильная и прекрасная, как майский цвет! Войди же к ней, но не трогай сокровищ моих!» «Поздно, поздно!» - вскричал тут же и Пьетро, потрясая окровавленным жезлом любви, и вновь погружая его во влажные недра, источающие амбру, мускус, мирру и нектар».

А это как, Пантеонушко? Это как понять, позорка ты злоуклюжая? То есть то самое святое, самое интимное, то есть половые тайны, - а ты с помощью и посредством этой грязной книжонки плюёшь и надсмехаешься над всем этим святым?.. Эх, портупей ты скоромный!

Напоследок вот ещё книжонка, и опять читаем: «Тяжело было Алёне, стукнувшей двадцать пять, тянуть к воспитанию трое сыновей. Поначалову она работала в рынке, торгуясь копчёностью и бижутерию. Но денег было мало, сильный голод точил семью и костлявая рука душила горло. Тогда она пошла наняться к сутенёру и сделалась как бы проституткою. Короче, её взяли, и она пошла по рукам, но счастье ей так и не глянулось, но в оконцовке её встретил один молодой богатый бизнесмент, который её вытянул из омута и поставил ей на ноги голодных детей».

И вот, - ЭТО ЧТО? Что это, спрашиваю я тебя, зверку задохлую? Этому ли тебя языку учили в школе наши педагоголи?

И где тут у тебя на полочке книжка как Данко народ из лесу вывел? Или как барчук маленький в колодезь лезет, а там ему собака лает? Где у тебя Антон-горемыка или про резинового мальчика том? Где детские годы багрового внука? Где подростки идиоты, филиппок с муму? Где, язви тебя в синус, стремления, идеалы, нравственные основы где?!

Вот «Бесы» Достоевского книга такая есть. Там же полный энциклопедион как жили в позапрошлом веке! Там же всё как есть описано! Как людей режут, как подпольным заговорщиком стать, как рожают ночью, как полгорода спалили, как на балу пьянки и скандал, как даму обесчестить и бросить, как из дому сбежать и помереть на стороне, как сплетню развести, как стих про таракана читать с выражением, и многое другое тоже там всё есть. Ты вот овладей этой книжкою, а потом тебя в машинку времени, - и туда, в «Бесов» к Достоевскому. Так ты там как свой будешь, потому что классика прочёл и знаешь куда и что.

Да и наслаждение вкуса и эстетика какая, когда не фигу какую читаешь, а примером Некрасова Николая. Я его особо тебе: «Плакала Саша, как лес вырубали». Или: «Ну, мёртвая!» Или: «Вот парадный подъезд». Это ведь другая языковая подкорка, это же другой вид из окошка души твоей!

У классиков даже личный пример сильно значит. Пушкин помирает, - морошки просит. Чехов помирает, - ему шампанского. Гоголь помирает в ванне холодной сидит с пиявкой на носу, «ах оставьте», говорит. То есть они нас учат и как жить, и как помереть поспособней, да к тому же и язык нам правят. Коли бы я без классиков жил, ты только представь, каково бы я свои чувства объяснял, как бы к примеру с тобою беседовал бы? Да как корова с седлом! Как свинья с аппельсином! Как бык с красными тряпками!

Так что всё сознай и опознай, сбрось с полочки все свои мерзкие книжонки подлого вкуса, а вместо поставь Тургенева про могучий язык, Салтыкова с Щедрином, Вяземского поставь. Чтобы мыслям тесно, а слову просторно. Чтоб ум светел. Будете дома с женою театром шалить: то жена с обрыва вроде Катерины ломится, то ты дядею Ванею переоденься, то вы вместе как бы три сестры и сад вырубаете вишнёвый. Так и войдёте в классику как в масло.