И вот как увидишь, Пантеон, чертей, так беги, куда сам не ведаешь!

Потомушто ведь страшно. Они чёртики тебя так охомутают, што потом только и доказывай, што это всё не ты а они. А ведь они над тобою такою властью смогут возобладать, што ты и в преступление сможешь пойти, а потом, Бог весть, и в наказанье пойдёшь. То есть вот ты сидишь в темнице осклизлой, звякая ржавою цепкой, и вопишь горестно, дескать, это меня всё черти напутали, а сам я, как есть, невинность и непорочность в одном лице, и потому попрошу вам меня отпустить домой, там меня жена поджидает в нарты играть! А стражники бородатые хохочут, остриями копий тебя щекотают и просят есчо покричать жалостно, ибо им было сильно скушно, а так теперь ничево. Вот до чего тебя чёртики-то доведут, да будет тебе известно. Так што надо предохраняться. Только всё по порядку штобы.

Их погань такую узнать нетяжело: то есть весь лохматый, с рогами и копытами, и там где хвост должен торчать, он действительно так и торчит. Масштаб бывает разный: один, скажем, как корова, только на задних ногах стоит. Другие есть помельче, ну навроде как телок. Есть и вовсе малюсенькие, то есть представь себе коровку на задних лапках, с вопросительный палец всего размерами, а то и менее. А от росту у них много чего зависит, то есть ежели большой, то знать генерал, ежели поменее, тогда маёр, а коли вовсе невидные, - так это их солдатики и прочая обслуживающая шушера. То есть ты и на размер гляди, коли примерещятся; солдатика тебе одолеть будет и легко, и приятно, а вот маёр тебе уж не по усилиям.

И вот чем они гады живут? А живут они тем, што хотят тебя всячески избить с толком, то есть повернуть твоё невинное «Я» в их гадкое русло, а проще сказать, штобы ты вёл неправильную ориентацию.

Тебе и представлять не надо, как ты встал с утра, а у тебя всё нутро ноет и тошнит, чувство застоя в грудях и мерещатся мухи ползающие по глазам. Это знать ты вчера малость переусердствовал с пьяными напитками. Тебе бы надо старую добрую очистительную клизму, шпанскую мушку на нос да снежком натереться либо дров поколотить, штобы изгнать ядовитые смолы. И вот ты уже клизму готовишь, глядь, - а он уже тут как тут, то есть та самая корова на задних лапках: сидит на кухоньке и дико-задумчиво лупит тебя своими зенками. Он тебя принудить прав не имеет, ему надо штобы ты добровольно в омут порока сиганул. Потому он сидит и бормочет тихонько: Пантеонушко, вон там, в шкапчике скляница заветная, так ты уж опростай её себе вовнутрь, и никакой клизмы не надо, всё разом устаканится и станет рай. Ты ему: изыди, нечистота! – а ведь уже пробежала по мозгам чёртова проповедь, и вот уже на клизму ты посматриваешь как-то отчуждённо и чуть ли не с сомнением в голосе по поводу её правильного действия.

И вот пяти минут не миновало, а ты уже сидишь за столом, посасывая указанную скляницу и восторженно поглядывая на своего змия-искусителя, который тут же сидит, гладит тебя копытом и говорит похвалы твоим оральным качествам. То есть ты как Ева пал, а он окрутил тебя в два пальца.

Или вот ты идёшь по улице и видишь малую сявку, которая тебе лает и делает знаки; нет бы тебе эти знаки разобрать и понять, што малая домашняя зверка очень ловко чувствует этих самых чертей! Нет, ты гордо идёшь далее, и вдруг тебе из-за деревца чёрт толкует: Чево это собаки на тебя лают? Ты што, вот так это стерпишь? И где же твоя гордыня как царя природы? Ну-ка, уделай собачку! – и ты, как мягкий клоун, бежишь назад лупить ногой бедную тварь, которая только того и хотела, штобы зделать тебе сигнализацию про чертей. Ты знай лупишь, собачка вижжит и прощается с жизнью, а чёрт прямо аж торжествует от твоего падения и поёт свои дикие песенки про человечье мясо.

Или вот как ты идёшь через деревянный мосток, ногой топаешь и весьма доволен что все досточки целые и крепкие. И тут тебе из кармана пиджака чёртик пищит: нет бы одну-другую досточку подпилить, а самому в засаду сесть и наблюдать што будет! Нет бы плюнуть в кармашек и далее ногами топать, куда там, - вот, обложил себя ветошью и веточками, и действительно ожидаешь чево будет. А чево будет? Отряд маленьких пионеров с барабанами и знамёнами будет. Чёртик из кармана уже перелез тебе в ухо и ласкает перепонку гадкими выражениями и препохабными анегдотами. («Эх, Пантеон, говорит тебе внутренний разум, ты ведь тоже пионером был, да не из последних ведь!») А ты своим внешним-то уже наблюдаешь, как нелепо топнут юные создания под мостиком, тщетно хватаясь с перепугу за свои красные барабаны…

Таким недостойным образом ты себе всю репутацию упохабишь. Так што остановись и начинай, где бы то ни случилось, этих самых чертей гонять. То есть купи кадилу, кило ладану да бутыль святой воды. Вот, пришёл ты куда в гости гостевать, сидишь, угощаешь тело и душу. Народу много, то есть весело. Конечно, выпил одну-другую, и вот тебе чёрт из-под стола начал казать свою сморщенную харю и пугать разными апоплексическими прогнозами. Ты подожди, затаись, пока он не осмелел вовсе и из-под стола не вылез. И вот тогда уж гимн запевай, кадилу закури да махай ей штобы чёрту тошно стало. Жена пускай всех святой водой прыскает и тебе гимн вторыми голосами подпевает. Гости, конечно, поначалову будут в невдомёке, так ты им крикни только, дескать, черти полезли, дави их! – глядишь, и они тоже подпевать станут. То есть званый праздник перерастёт во что-то большее. Как чёрта прогоните, так вам хозяева спасибо скажут: дескать, он нас совсем извёл, то суп на кухне жрёт, то спички жжёт по углам, то из зеркала лыбится, а теперь хорошо станет. И ты рад, потому как украсил вечер эффектным и изящным обрядом экзорцизма. То есть теперь ты понял, как надо с ними? Не жалей ты их, хотя они часто на жалость давят, а ты не жалей и изводи под корень, штобы не соблазняли кого попало. Кстати, и мне нынче надо гимны попеть на сон грядущий, а то один какой-то всё заглядывать стал и обещает мне, ежели я вовсе в запой уйду, научить играть на геликоне.