Слышишь, скрипит паркет...
Это мертвый поэт Минглет
Вальсирует в кухне моей квартиры
В смерть, как во френч одет.
В форочку веет весной,
Тает культурный слой.
Я один в некрасивом мире,
Жутко мне быть собой.
Спять мои демоны, спят...
Динары в глазницах блестят...
Мертый Минглет пьет зеленый чай,
Орехи во тьме хрустят.
Мрачно душа поет
На висках проступает пот
Просто все. Из могилы
Кто-то лезет сквозь мой горизонт.
Не уходи, стой!
Дай потрогать тебя рукой.
Кто ты — Тень из иного мира
Или сумрачный вымысел мой?
Сташно там, жутко здесь...
Космос хочет мой разум съесть
Возникнув из вечности бездны моей,
Меня уже нет, но я есть.
Ничего не значат слова,
Мир не реальнее сна.
Меня растворяет кошмарная,
Метафизическая весна.
Ползают копейки по моей зиме
Тихо бъется сердце от меня к тебе
Голоса кружатся, слов не разобрать
Не к чему стремиться, незачем страдать.
Все и так на месте, сдвинешь — не найдешь
Тускло превратишься в разноцветный дождь
Выбор небогатый — знать или не знать
Некуда укрыться, нечего желать.
Мир подобен богу — скучно и смешно.
Утвердится ветер сквозь мое окно
Запьянел от пинты, постарел на треть
Некому молиться, не о чем жалеть.
Просто очень просто — жить или не жить
Небо влагу мыслит, также будет пить.
Вечно неизменный, глупый и смешной,
Как ползучий хаос, ты всегда со мной.
Странный древний орден. За окном среда —
Серая, как небо из чужого сна.
Двигай мою мебель ,жги мои стихи
Размозжи свой череп за мои грехи
Будет все как прежде — ледяная рябь
Желтый свет аптеки... Хочешь — так ограбь.
Фонари ночные, улицы, зима
Блок тревожно бродит в поисках вина.
Не найти покоя призрачной душе
В недрах хилой шубы бъется годмише,
Рифма не приходит, сердце не искрит
Где-то в Черном море плещат рыба-кит
Копошатся корни в тесноте земли,
Им обрыдло слушать нервные стихи.
Не к чему стремиться, нечего желать —
Весело живется, нечего сказать...
Зашипел и испарился
Лунный блик в стакане дома
Гуриям пространство снится,
Моего пространоство гроба
Сквозь стекляшки перескопа
Снится лунный круп земли
Мне уютно в стенах гроба,
Что сознанье изменил
В дверь никто не просочится,
Потому что двери нет.
Изощренный мрак лучится
Сквозь корявый мой скелет.
Словно трещиной по миру
Сказочный вечерний звон
Я пришел в твою квартиру
И принес Армагеддон.
Быстротечно, безрассудно,
Бесполезно и уныло...
Слышишь хруст — сие Фортуна
Череп Листу раскроила.
Он копался в рунах ночи
В бороде шурша расческой
По религиям восточным
Шарил пальцами из воска.
Сквозь пространство продирался,
Сочинял абсурдный бред
Мир скорбел, мир изменялся —
Никакого мира нет.
Доигался бедный Гвидо
В метафизику природы —
Однозначно и красиво
Из-за гор пришли уроды.
Тенью, тенью, тенью, тенью пролетает гроб над миром
В том гробу твоя невеста тешит внутренность кефиром.
Упивается романом, восхищается сапфиром.
Хочешь стать ее вассалом, жаждешь стать ее кумиром?
Прорастают в день воскресный папефиговы кизилы
Что ты бродишь бесновато и уныло, как могила?
Неужели стало мало алчной мысли антимира?
Хочешь тешиться романом и глазеть в карат рубина?
Неужели жаждешь гроба, где кручинится невеста?
Неужели в поднебесной стало телу слишком тесно?
Выпей чаю, успокойся, посмотри вокруг цинично
Гроб летит, земля тресется безрассудно, поэтично.
Слышишь, демоны хохочут, Брама в койке мирно дремлет
Бог в истерике клокочет, гласу разума не внемля...
Погляди — цветут сефиры, скачут гуси, воют волки,
Томик Пушкина взирает с самой верхней пыльной полки...
На столе живут оливы, обитает хмель в стакане
И астральный план курится в нифльхеймовой нирване.
Это ли не признак жизни? Это ли не призрак счастья?
Что тебе все цепи мира, чем тебе все кольца власти?
Кем тебе Кощей-Мошенник? Чем тебе намазать хлеба?
Чуешь — истина пасется на клочках густого бреда.
Полный штиль в пространстве денег, в дверь стучит какой-то мерин
В гулких лунных лабиринтах — тени, тени, тени, тени...
Может, я ума лишился? И с катушек тихо съехал?
В телевизоре хохочет, как ямщик, Эдита Пьеха.
Знаешь, друг, иди ты к бую, или рей, как буревесник
Перья веером раскинул, феерический кудесник.
Все в одном, и все едино, все как будто нереально
Берендеи грозно пляшут, скелетипно и брутально
Прочь идите свинорои, улетайте демиурги
Дайте мне хоть тень покоя в нежном хаосе безумья.
С гор спускаются грузины, на базар несут лимоны,
Из соседнего окошка чьи-то глотки лепят стоны.
Как-то призрачно и мутно, жутковато и неясно,
Но с утра ты словно Гудвин, потому что жизнь прекрасна.
Потому что жизнь нелепа, эпилог из странной сказки...
Видишь, Бабушка Из Склепа пожирает ананасы?
Треск идет в астральном плане, больше ни зимы, ни лета...
Растворяются бананы в чреве Бабушки Из Склепа.
Надвигается похмелье, словно бодрые армяне
Попусту проходит время с глупой книжкой на диване.
Может мне занятся йогой, грызть морковку, чавкать репой?
Психосферные осадки сеет Бабушка Из Склепа.
И крестьяне жаждут бури, точат бритвы, чистят вилы.
Покрываются глазурью, стихотворные могилы.
Покупай мой мир, бродяга и вселенную впридачу.
Кружку лошадиной браги нацеди себе на сдачу.
Никого уже не жалко, ничего теперь не нужно
Пробираются русалки из болта в мир наружный.
Испаряются желанья в лабиринте воскресений,
Нет привычных оправданий — тени, тени, тени, тени...
Заминорил внутри Агдам
Желтоватым оркестром мух
Приближается птица Рух,
Черпаху несет в когтях.
Не видать сквозь дурман камней
Голод скальпелем режет слух,
В голове тополиный пух
Заходи на чай, Фейербах.
Бродят карлицы, месят грязь,
Мутноватое пиво пьют.
Я проснусь и они уйдут
Бледным дымом в небесный мрак.
Мы проявимся ночью
Между шавкой и волком
Разбросав по гостиной
Элементов осколки.
А вода все прозрачней
Тают звезды-снежинки,
Я играл в психосферы,
Ты играла на скрипке.
Звуки плыли и плыли,
Заплетались в орнамент,
Не спеша разрушая
Монолитный фундамент.
Он придуман жрецами
На рассвете похмельном.
Сквозь глаза проступали
Мысли о запредельном.
Гелий смрадно захлюпал
В алхимическом чреве.
Благодарны крестьяне
Пышногрудой Минерве.
Благодарны Аллаху,
Азатоту и Браме
Одноглазое небо
Зашкворчало в кармане.
А из ящика череп
Зенки трупно таращит.
Поджидает Вергилий,
Грустный, в призрачной чаще.
То как зверь он завоет,
То заплачет куницей,
Видно жаждет жениться
На угрюмой девице.
Кто ты, где ты, зачем ты,
Облака порыжели.
Разве так незаметно,
Что тебя уже съели?
Чувствуешь нашу песню —
Тянет жмура оркестрик.
Месса проходит пресно,
В местной церквушке тесно.
Просят корыто денег,
Алчут здоровья ящик
Жаждут впечатать в вечность
Свой лошадиный праздник.
Ищут зрелищ и хлеба,
Мяса, гурий, винища,
Свежей крови младенцев —
Чем не райская пища?
Бочку вареной плоти,
Кружку вонючей браги,
Мало для счастья нужно,
Радуйтесь, копрофаги!
Бог равнодушно смотрит
В мир ,безрассудно юный
Дергая черным когтем
Арфы тугие струны.
Музыки не случилось,
Вышел туман и слякоть
Ровно пройти по кругу —
Не на цимбалах звякать.
В полночь, когда все тихо,
Кто-то скребет под сердцем
Может его разрезать,
Красным посыпать перцем?
Старый горбатый карлик
Выйдет, пугливо визгнув.
Тьма разрывает болью
Анус моей отчизны.
Громкие, словно джинны,
Грязные, точно души,
Влейся в толпу Гогеном,
Режь их свиные уши.
Жестко штормит природу,
Тень моя, дай мне силы,
Перешагнуть достойно
Разум своей могилы.
Жаль, никто не услышит
Гаммы немого горла
Я прошел почти все ступени,
Но так и не встретил Гора.
Только клочки тумана,
Робкая белая гордость
Кружат в последнем танце,
Испаряясь в иную плоскость.
Там, за зеркальным слоем
Нежно поют сирены,
Там оживают сказки,
Предки встают из тлена
В нечеловеческом кашле
Мертвые Черные Дыры
Вывернут наизнанку
То, что казалось миром.
Там, где живут кошмары,
Флейты цинично свищут,
Гулко бьют барабаны,
Будто кто-то кого-то ищет.
Там, как и здесь — обычно,
Не меняется суть от взгляда,
Лампу ретиво прячет
Алхимический мир Багдада.
Резво стрижет барашков
Розовый мир Нью-Йорка
По левому борту — чурки,
Россия — по правому борту.
А позади Израиль,
Слезы в реке забвенья.
Жарит Европа мясо,
Азия жрет печенье.
Ползают по орбите
Злые грибки с Юготта.
Работай, свиное рыло
Хоть до седьмого пота
Нервно плоди детишек,
Деревья расти, строй сараи
Не было и не будет
Тебе никакого рая.
Так промелькнуло лето.
Стал я чужим и старым.
Черное стало белым,
Гигантское стало малым.
Нету во мне сомнений,
Знаний подавно нету.
Правят мои поэмы,
Выходцы с того света.